«У каждого мужчины есть в душе зверь»
24-летний Хэшэгтэ Гендунов подписал контракт и отправился на войну с Украиной добровольцем в ноябре 2022 года. Решение он долго не мог объяснить. Через год после возвращения прочитал книгу «Тысячеликий герой» американского учёного Джозефа Кэмпбелла и нашел в ней ответ для себя.
«У каждого мужчины есть в душе какой-то зверь, который хочет вырваться. Воин, который готов сражаться. И есть зов в сердце, из которого формируется характер и который делает из мальчика мужчину. Если мужчина игнорирует этот зов, у него в жизни дела идут не очень», — объясняет Хэшэгтэ.
Родился Хэшэгтэ в селе Алтаг Джидинского района. Имя ему дал дедушка — в переводе с бурятского оно означает «дар». В семье кроме него еще младшая сестра Анастасия и мама Татьяна, которая работает массажистом. Отчим Юрий умер от рака. Когда Хэшэгтэ был ребенком, семья переехала в Улан-Удэ.
После окончания школы два года учился в Бурятском государственном университете, по специальности «бизнес-информатика». Не доучился, бросил — не хватало мотивации и понимания, чего хочет от жизни. До войны Гендунов работал художником — расписывал сувениры для туристов бурятскими орнаментами, рисовал юрты и коней на шкатулках. Зарабатывал около 30 тысяч рублей в месяц.
В армии Гендунов не служил. Когда ему исполнилось 18 лет, в военкомате присвоили категорию «В» — из-за плоскостопия третьей степени и проблем с сердцем. Но, когда началась война, он решил заключить контракт. «На СВО, на передовой, уже были мои родственники. Хотелось как-то к этому приобщиться», — говорит он.
О своем решении Хэшэгтэ никому не сказал, даже мать думала, что он уехал на вахту.
Узнала правду только спустя месяц, когда Хэшэгтэ позвонил с фронта.
В конце декабря Гендунов попал в свой первый бой. «Все было как в тумане. Как будто во сне. Особо не понимал, что происходит. Был только страх и попытка встроить себя в этот новый мир», — описывает он тот день.
Главное правило выживания на войне он усвоил сразу. «Там ты понимаешь, что уже никуда не денешься. Не сможешь никуда уйти, убежать, потому что ты уже выбрал этот путь. И если дашь волю чувствам, то можешь сломаться. Заплакал — уже себя похоронил», — объясняет он.
— Тебе приходилось стрелять в людей? — спрашиваю его.
— Да, — отвечает он односложно.
— А было трудно?
— Ну нет. Я пришел туда не для того, чтобы сомневаться. Там уже все однозначно
После этих слов Гендунов делает паузу и спрашивает:
— Скажите, а когда мы закончим интервью?
«Мама, знаешь, как я мечтал живым вернуться»
Начало 2023 года Хэшэгтэ Гендунов встретил на передовой, на одной из захваченных позиций. Командование принесло подарки — открытки, письма, сладости, колбасы, праздничный паек. Утром 1 января отряд пошел в наступление.
Российские военные продвигались по территории, когда их обнаружили украинские дроны. По координатам, переданным операторами беспилотников, украинская артиллерия открыла по наступающим огонь. Хэшэгтэ сидел в яме, которую вырыл сам.
— В метре от меня, я видел боковым зрением, упала и разорвалась мина. Я видел каждую деталь, которая летела в меня, — вспоминает он.
После взрыва он потерял сознание. Сколько времени прошло, он не знает. Очнулся от сильной боли и попытался позвать на помощь. Взрыв искалечил всю правую сторону тела: были разорваны мягкие ткани, сломана лопатка, пробиты осколками ноги и легкое. Также в него попала пуля. Была контузия, изо рта шла кровь, и Гендунов почти не мог говорить — кровью заливало легкие.
— Через силу смог позвать, — вспоминает он. — По нашему квадрату работала вражеская артиллерия, и пехота, и танки. Но группа эвакуации все-таки ходила. Как раз они начали кричать: «Кто живой есть, отзовитесь!» Я смог подать сигнал.
К нему подбежали, сняли бронежилет. Гендунов был в тяжелом состоянии, еле встал, кашлял кровью. Ему помогли добраться до ближайшего укрытия, хотя идти было очень тяжело. В укрытии оказали первую помощь: перевязали раны, наложили жгуты.
— Повезло мне тогда, что меня услышали, — говорит Гендунов сегодня.
В тот день в роте погибло очень много людей. В наступление, по словам Хэшэгтэ, отправили несколько десятков групп по 12 человек. Из тех, кто встречал с ним тогда Новый год, обратно вернулись единицы.
Три месяца Гендунов лечился в госпитале в Луганске. Врачи вытащили из тела большую часть металла, но один из осколков пробил сердце. Военный хирург сказал Хэшэгтэ, что трогать его крайне нежелательно. Этот кусочек металла в сердечной мышце останется памятью о войне до конца жизни.
После выписки парня перевели из штурмовиков в связисты. Из-за ранений ему разрешили продолжить работу по контракту в так называемой «жёлтой зоне» — полевом госпитале. «Там также на дальней дистанции минометы работают, дроны, камикадзе залетает. То есть также опасно, но уже не линия соприкосновения», — объясняет Гендунов разницу.
Ближе к окончанию контракта его перевели в еще более безопасную зону — на контрольно-пропускные и опорные пункты. Там он дослужил до окончания полугодового контракта. Домой в Улан-Удэ вернулся в июне 2023 года.
«Худой совсем был. Замкнутый, угрюмый», — вспоминает его мать Татьяна Люфу. Она долго обнимала его в аэропорту и не хотела отпускать — не верила, что он действительно вернулся.
Первые месяцы дома Хэшэгтэ мучили ночные кошмары — иногда он просыпался от собственных криков. Люфу будила сына, когда он кричал во сне, он долго смотрел на мать и не понимал, кто перед ним. Психологически был подавлен, замкнут и закрыт, почти ни с кем не говорил о пережитом.
«Есть песня такая — „Мама, я живой“. Знаете, да? — рассказывает Люфу. — Я когда ему первый раз ее включила, он прямо навзрыд заплакал… И сказал: „Мама, знаешь, как я мечтал живым вернуться?“ Он рассказывал, как много людей на его глазах погибали. Были те, кого разрывало на части прямо на его глазах, а их оторванные конечности потом валялись везде…».
«Состояние, когда люди живут в мире»
Летом 2023 года, через месяц после возвращения Хэшэгтэ, семья Гендуновых провела шаманский родовой обряд. Собрались около 40 родственников и поехали в места, где раньше жили предки — в Джидинский район, село Енхоро.
В день, когда проводили обряд, было солнечно, лишь изредка набегали тучи и шел дождь. Сам обряд прошел по всем бурятским традициям. Сначала мужчины закололи барана и развели большой костер. Хэшэгтэ тоже помогал, насколько позволяло здоровье: тяжелое поднимать он не может из-за травм, но что мог одной рукой — делал. Два шамана читали молитвы, обращаясь к духам местности и предкам, чтобы те услышали просьбы, дали силу и защитили живых. Потом все сидели, пили чай, ели. После обряда играли, боролись друг с другом — по бурятским обычаям.
Обычно этот обряд проводят раз в пять лет, но из-за войны решили делать его через три года. «Чтобы мужики, мужчины наши живы были, чтобы на войне не погибли», — объясняет цель обряда Татьяна. У Гендуновых на войну в Украине ушло уже несколько мужчин. Татьяна Люфу рассказывает, что в августе 2022 года там погиб муж ее двоюродной сестры, а прямо сейчас воюет муж ее родной сестры. Он штурмовик и вот уже две недели не выходит на связь.
Среди тех, кто ушел на войну с Украиной у Татьяны много знакомых. Особенно ей запомнился ее постоянный клиент Баир — 32-летний военный, который регулярно приходил к ней на массаж. У него были, как говорит Татьяна, «золотые массажные руки», и она постоянно предлагала ему после окончания военной службы пойти учиться на массажиста.
«А в январе 2022 года он пришел ко мне на сеанс со словами: „Таня, наверное, я последний раз к тебе пришел. Скорее всего я не вернусь. Война началась, мы на войну пошли“. Я не поняла о чем он, тогда никто еще не знал про войну». Баир действительно не вернулся.
После родового обряда Хэшэгтэ стало легче, он перестал кричать по ночам.
В это же время Хэшэгтэ познакомился с девушкой. 23-летнюю Сарюну Эрдынееву он встретил на сайте знакомств. О том, что он был на войне и едва не погиб, Гендунов рассказал ей через неделю после знакомства. А когда они стали встречаться, показал шрамы от осколков на своем теле.
«Когда трогала, то сперва не понимала, что это, — вспоминает Сарюна. — Потом уже, когда он футболку снял, увидела. Одна из ран на плече такая прям большая, как будто дыра. И на спине шрамы, и на ногах». По словам девушки, от увиденного в первый раз ей хотелось «плакать от жалости».
Своим молодым человеком Сарюна гордится. Для неё его шрамы — это что-то мужественное, ведь он «защищал родину, получил ранение и остался жив».
Сам Хэшэгтэ говорит, теперь каждый день для него наполнен особым смыслом. Он радуется тому, что может смотреть на звёзды, на солнце. «Когда я там был, я много чего увидел, — размышляет он. — Понял, как ценна жизнь. Как ценно состояние, когда люди живут в мире».
«Меня больше ценит,— говорит Люфу. — Всё время говорит: „Мама, я тебя люблю“. В людях стал лучше разбираться. Целеустремленность у него появилась. И мудрость. Словно ушёл мальчишкой, а вернулся взрослым».
Люфу говорит, что общалась с женщинами, которые потеряли сыновей на войне, и сейчас считает себя «самой счастливой мамой на свете». В решении сына пойти на войну она видит проявление силы духа и гордится им. Даже выбор новой профессии Люфу воспринимает как продолжение этой силы. «Чтобы в такую профессию войти, в индустрию красоты, это тоже надо иметь силу духа. Он понимал, что среди других мужчин может быть осуждение или что-то. Но он это принял», — говорит она.
По словам Татьяны, никто не критикует Хэшэгтэ за «женскую работу».
«Оформлено в девчачьем стиле»
Первые месяцы после возвращения с войны Гендунов думал, чем ему заниматься. У него еще оставались деньги, полученные за контракт: часть он вложил в ремонт дома, на оставшуюся сумму планировал начать свой бизнес.
Устроился ревизором в супермаркет «Абсолют» — проверял сроки годности продуктов. Однотипная работа ему не понравилась. К тому же из-за ранений он больше не мог выполнять физическую работу, поднимать тяжести. «Даже пачку молока не могу поднять выше уровня плеча», — объясняет он.
Летом 2024 года мама предложила ему попробовать себя в маникюре. «Он же у меня художник, а ногти — это всё равно творчество», — объясняет Татьяна.
Хэшэгтэ подумал и согласился. Прошел курсы, начал отрабатывать навыки на моделях. Свой первый маникюр он делал 10 часов, а девушка-модель терпеливо сидела всё это время. «Я-то хотя бы увлечён работой был! А как она вынесла, до сих пор понять не могу!» — смеется Гендунов.
Сейчас у него собственная студия в бизнес-центре «Садко» в центре Улан-Удэ. На обустройство и оборудование ушло около 350 тысяч рублей — из денег, полученных за военный контракт.
В его кабинете — розовые шторы, декоративные самолетики и птички на потолке. Как говорит его постоянная клиентка Туяна Бадмаева «все в его кабинете оформлено в девчачьем стиле». Вместе Хэшэгтэ работает его сестра Анастасия — она делает наращивание ресниц. Тем же занимается и невеста Хэшэгтэ — Сарюна.
«При работе над маникюром работают кисти рук и предплечья, в то время как мышцы руки, спины, плеча не нужны. То есть задействуется мелкая моторика, а с этим у меня все нормально», — объясняет Хэшэгтэ, почему ранения не мешают его новой профессии.
Один сеанс занимает от полутора до двух часов. За наращивание ногтей бывший штурмовик берет 2500 рублей. Больше всего ему нравится именно наращивание — можно задать любую форму, построить красивую архитектуру ногтя.
Ходят к Хэшэгтэ клиентки разных возрастов — от 18-летних девушек до одной 75-летней женщины. Судя по отзывал в Instagram, который ведет сам Гендунов, все остаются довольны его работой.
«Клиенты разные и у них разное отношение к СВО»
Туяна Бадмаева пришла к Хэшэгтэ из любопытства полгода назад: хотела посмотреть, как мужчина делает маникюр. Теперь она его постоянная клиентка.
В кабинете ее встретил спокойный молодой человек, который вежливо поинтересовался, как она доехала, легко ли нашла место. Пока Туяна осматривалась, отметила интерьер — те самые розовые шторки и птички на потолке. «От этого возникает чувство расслабления что ли», — вспоминает она первые впечатления.
О том, что мастер недавно вернулся с войны в Украине, он рассказал сам, но «скромно, без пафоса». По мнению женщины, нет ничего странного в том, что бывший штурмовик занимается маникюром. «Это просто мелкая, кропотливая работа», — говорит она.
«Я к нему и за общением ещё иду. Мы с ним можем поговорить на все темы, начиная с женских и заканчивая квантовой физикой. Он очень интересный человек, собеседник и мастер», — подытоживает Бадмаева.
По словам самого Гендунова, одни клиентки удивляются, когда узнают, что он воевал, другие интересуется подробностями. У многих есть родственники на фронте и они понимают, через что он прошел.
«Кому интересно, спрашивают. Отвечаю открыто. Только общие вопросы: почему, как так вышло, страшно ли было. И все», — говорит мастер. По его словам, политику не обсуждает — может послушать мнение клиента, но своё не высказывает.
«Клиенты разные и у них разное отношение к СВО, — говорит Гендунов — Тех, кто открыто выступает против, у меня не было. В основном приходят те, у кого есть знакомые или родственники на фронте. Многие потеряли близких. В разговорах чаще всего звучит одно желание — чтобы всё поскорее закончилось»
«Уже доказал, что я могу и кто я такой»
Мужчины реагируют на профессию Гендунова по-разному. Двоюродный брат Белигто Гендунов не удивляется: «Мы с ним ходили на рисование вместе, на кружок. Он всегда получал призовые места на конкурсах. Все, что связано с искусством, ему не чуждо, а маникюр — это тоже искусство».
Кто-то осуждает: не мужское дело.
«Я уже доказал, что я могу и кто я такой. Поэтому мне никто ничего такого не говорит. Ну, по крайней мере, в глаза», — добавляет Хэшэгтэ.
Хэшэгтэ ведет социальные сети, снимает и монтирует видеоролики. В одном из таких он как показывает контраст между своими ожиданиями от работы маникюрщиком и реальностью. Ожидание — это когда девушки подбегают на улице и просят наперебой сделать им маникюр. А реальность — подходят суровые парни. И хочется бежать от них, потому что страшно, что они начнуть драку, как вдруг один из них говорит: «А это ты маникюр делаешь, да? А подпили мне вот тут, а? В натуре, я с вахты приехал, все ногти убил».
Гендунов хочет восстановиться в университете, закончить высшее образование. Еще — получить господдержку для начинающих предпринимателей и открыть в Улан-Удэ салон, где будут работать его ученики, создать собственный бренд.
«У него мечта такая, чтобы одни парни там работали», — рассказывает Татьяна.
Сама она в ноябре 2024 года переехала в Москву. Дети остаются в Улан-Удэ. «Сын у меня — патриот Бурятии. Он оттуда не поедет никуда», — говорит она.
В свободное от работы время бывший штурмовик занимается реабилитацией: ходит в спортзал, бегает, играет в баскетбол — правда, теперь в основном одной рукой. «Если все будет хорошо», они с Сарюной планируют пожениться в этом году.
У Сарюны есть старший брат Эрдэм, который тоже подписал контракт в марте 2025 года, сделал это тайно от родных. В мае его ранило — осколки попали в спину, сейчас он лечится в госпитале в Калининграде. Хэшэгтэ вместе с Сарюной ездит в дацан, они молятся за брата, чтобы он вернулся живой .
На вопрос, что он теперь думает о войне, Гендунов отвечает уклончиво, подробности обсуждать не хочет. Но если бы кто-то из знакомых захотел подписать контракт, он стал бы отговаривать.
«Это только кажется, что каждый, кто подписывает контракт, понимает, что его ждёт. На самом деле — нет. Осознание приходит только там. А там — уже поздно».